Таннер пожала плечами.

- Конечно.

Она отвернулась и по наитию пошла к воде - своему единственному источнику утешения. Когда она уже не могла оставаться в замкнутом пространстве конторы в бухте или в собственном осиротевшем бунгало, то выходила в море под парусом. Только там, на воде, в одиночестве, она могла обрести какое-то подобие мира.

Таннер прислонилась к перилам ограждения на краю причала, и Том встал рядом с ней.

- Я хочу поговорить с тобой о твоей матери, - негромко начал он.

Таннер уставилась прямо перед собой и стиснула зубы.

- А что с ней такое?

Том сделал глубокий вдох и посмотрел прямо на Таннер.

- Я собираюсь сделать ей предложение.

Таннер повернулась к нему с совершенно изумленным лицом.

- Да ты шутишь!

Том легонько улыбнулся.

- Нет, я как раз серьезно... очень серьезно. Таннер, я люблю ее. Я хочу жить с ней, хочу объединить наши жизни. Мне недостаточно время от времени проводить с ней выходные.

Таннер вздрогнула, словно его слова были стрелами, поразившими ее в самую душу. Как бы она была благодарна всего за один уикенд с Эдриенн. Но все было кончено. Эдриенн ушла.

- А мама? - прямо спросила она. - У нее те же чувства? - и с удивлением увидела, как по его симпатичному лицу промелькнуло выражение неуверенности.

- Я не знаю. Я надеюсь, что я ей небезразличен, - медленно проговорил он, практически самому себе. - Я думаю, ей одиноко здесь, на Уитли Пойнт. - Он поднял руку, останавливая возражения Таннер. - О, она любит тебя, и остров она тоже любит. В этом нет никаких сомнений. Но я думаю, что основная причина того, что она оставалась здесь все эти годы не в том, что ты так уж нуждалась в ней, а в том, что она очень нуждалась в тебе. Ты во многом напоминаешь ей твоего отца - и очень сильно напоминаешь. А она настолько любила его, что не хотела потерять единственное о нем напоминание.

Он расправил плечи, бессознательно принимая агрессивную военную стойку.

- Но она заслуживает много большего, чем жить воспоминаниями, она заслуживает шанса на то, чтобы снова жить. Может быть, и без той страсти, которую она испытывала к Чарльзу, но по крайней мере с кем-то, кто о ней беспокоится, с кем-то, кто будет ее лелеять. Как я.

Таннер уставилась на него со слегка отвисшей челюстью, удивленная его проницательностью и эмпатией. Она поняла, что ничегошеньки не знает о Томе Хардигане. Он был для нее не более чем болезненным напоминанием об Эдриенн. Таннер подумала о матери, со спокойным достоинством несущей свое горе и каким-то образом всегда подставляющей Таннер плечо всякий раз, когда она в этом нуждалась.

Она сглотнула пересохшим горлом и кивнула.

- Ей было одиноко, я знаю. И я никогда не была для нее хорошей компанией. Всегда была слишком погружена в собственные несчастья. А в последнее время особенно. - Она посмотрела на Тома и попыталась отыскать слова, которые с таким трудом ей дались.

- Ты правда считаешь, что она может быть счастлива вдалеке от Уитли Пойнт?

Том улыбнулся ее словам.

- Разве что не очень далеко. В Констанции куда больше от Уитли, чем она сама представляет. Я надеюсь получить постоянную должность в Вашингтоне в будущем году. И если Констанция согласится выйти за меня, мы будем неподалеку от Уитли Пойнт и от тебя.

- Обо мне можешь не переживать, - негромко ответила Таннер. - У меня здесь есть все, что мне нужно.

В этом Том серьезно сомневался. Трудно было не заметить опустошенность в ее глазах или не расслышать горечи в ее голосе. Он хотел как-то ее утешить, но не понимал, как.

Таннер вдруг расхохоталась, и на мгновение стала прежней собой.

- Я чувствую себя, словно отец невесты с этим нашим разговором! Мы должны, в конце концов, позволить маме решать самой.

Том ухмыльнулся в ответ.

- Ты права. Теперь, когда у меня есть разрешение, я могу спросить ее саму.

Таннер ошеломленно посмотрела на него.

- Ты с ума сошел!

- Можешь не сомневаться, - быстро ответил он.

Внезапно лицо Таннер стало серьезным.

- Том, как там Эдриенн?

Том мгновение колебался, а потом решил быть полностью откровенным.

- Если ты спрашиваешь именно мое мнение, то тебе я могу сказать - похоже, паршиво. Они с Алисией вместе живут в их старом доме, но я не в курсе, что между ними происходит. Они друзья, и это естественно. Эдриенн со мной об этом не разговаривает, и ни с кем другим тоже, насколько мне известно. Она хорошо выполняет свою работу - лучше, чем когда-либо, но кажется, это единственное, что держит ее на плаву. Честно говоря, она уже давно заслужила повышение по службе.

Таннер сильно побледнела, а ее руки на шершавых поручнях ограждения задрожали. Наверное, Том и так сказал больше, чем стоило, но ее страдание было таким острым, таким явным, что ему было больно на нее смотреть.

- Она хорошо выглядит физически, но что-то в ней погасло. Она живет на автомате, Таннер, и я бы сказал, что свои сердце и душу она оставила на Уитли Пойнт.

Таннер прикрыла глаза, пытаясь справиться с болью. А когда снова открыла их, Том с воодушевлением увидел, как сквозь растерянность и боль в ее взгляде проступает что-то жесткое и целенаправленное.

- Том, - яростно спросила она, - что мне делать? Если бы я думала, что она может вернуться, я бы полетела за ней сегодня же вечером. Сколько раз я хотела это сделать! Хотела позвонить - даже набирала номер несколько раз, но в последнюю секунду вешала трубку. Она ведь сказала, что не хочет меня. Она сказала... сказала что не... - Таннер на секунду запнулась, но потом продолжила: - Она сказала, что никогда не любила меня.

Том попытался представить, насколько уязвленной должна была чувствовать себя Таннер, и понял, что не хотел бы этого знать.

- Таннер, - сказал он, - я думаю, что Эдриенн искренне верила, что оставляя тебя, поступает правильно - ради тебя же. Она повстречала тебя, когда сама едва начала выздоравливать, и я думаю, она боялась, что если она умрет, ты останешься одна.

Таннер с шумом втянула воздух. При одной этой мысли ее до сих пор пронзала боль.

- Она что, думает, что это было бы хуже, чем жить без нее сейчас? Зная, что она всего-навсего на другом конце страны и даже не хочет видеть меня?

- Я не знаю, Таннер, - ответил он, думая о том, что подвел Эдриенн. Она пожертвовала своим шансом на счастье, а он это допустил. Я поговорю с ней. Давно пора, чтобы кто-нибудь это сделал.

После того как Том уехал, Таннер закончила с составлением рабочих планов на завтра, оставила письменные указания для Джоша и инструкции для строителей. Она прикинула, заночевать ли ей на "Уитли Прайд", как она обычно делала во время визитов Тома, но решила, что есть кое-что поважнее, чем ее затянувшаяся к нему неприязнь. Что-то, что она должна была сделать уже давно. Так что она направилась прямиком в главный дом, где Том с ее матерью проводили время за коктейлями.

- Мама, - сказала она после того, как коротко поприветствовала Тома, - мне нужно с тобой поговорить.

И Том, и Констанция удивились, но Констанция тут же поднялась на ноги.

- Конечно, дорогая. Хочешь, выйдем в сад?

Как только они оказались там, где Том не мог их услышать, Таннер повернулась к матери.

- Мама, ты счастлива здесь?

Констанция была поражена.

- Счастлива? Ну конечно я счастлива. Здесь мой дом.

Таннер покачала головой.

- Я не это имела в виду. Я хочу знать - ты здесь счастлива? - она запнулась на мгновение и сделала глубокий вдох. - Ты живешь той жизнью, которой хочешь? Достаточно полной жизнью?

Констанция некоторое время внимательно смотрела на Таннер, видя перед собой не отражение собственного мужа, а сильную, решительную женщину, которой стала ее дочь.

- Я люблю этот остров и всегда буду его любить. Но, должна признать, я и правда чувствую себя одиноко. Иногда я думаю, что моя жизнь кончилась в тот день, когда умер твой отец.